Два диктатора правят в России и Беларуси, однако контраст между агентом КГБ Путиным и колхозником Лукашенко не мог быть более ярким. Их объединяет то, что обоим предстоит крах…
Такой прогноз огласил на страницах немецкого издания Frankfurter Allgemeine Zeitung российский писатель Виктор Ерофеев.
В этом августе бывшую советскую империю сотрясли два мощных взрыва, которые окончательно вырыли ей могилу. Весь мир стал свидетелем гневной реакции Лукашенко на белорусское протестное движение. И он стал свидетелем возмутительной истории отравления важнейшего российского оппозиционера Алексея Навального. Эти события выходят за пределы политики и превращаются в трагедию лжи, бесчеловечности и идиотизма.
Читайте также: Путина ведут как козла на веревке: любое решение приближает Кремль к катастрофе — эксперт
Однако тот факт, что бывшая империя сошла в могилу, парадоксальным образом не означает конца ее существования. Она вступает в фазу «жизни после жизни», с непредвиденными последствиями для самой себя и для мира.
Окончательно освободившись от моральных обязательств элементарного человеческого сосуществования, не говоря уже о каких-либо возвышенных цивилизационных темах, некоронованные цари Беларуси и России готовы на все, чтобы навсегда сохранить свою безграничную власть.
Что их объединяет? В Беларуси и в России мы живем в королевстве кривых зеркал. Их объединяет пропаганда и советские стереотипы, последние по-прежнему живы среди населения. Они превращают политическую жизнь в уродливое зрелище. Кривые зеркала остаются, но они трескаются и раскалываются. Им меньше верят.
Лукашенко пытался превратить Беларусь в большой колхоз. За свою лояльность по отношению к России, в основном после прихода к власти Путина, он брал очень много денег, по 6-8 млрд долларов каждый год. Это вовсе не были подачки Москвы, как думают некоторые, это была плата за вассальную верность.
Однако со временем выяснилось, что Россия — плохой феодал. Она требует не только подчинения, но и присоединения, и при этом действует грубо и жестко. У российского империализма в крови садизм унижения более слабого партнера, младшего брата. В какой-то момент Лукашенко надоели эти унижения, он выжил и, как измученный теленок, начал искать другую мать. И ею стал Запад.
Постсоветское движение в сторону Европы как белорусов, так и Навального объяснимо. Ни один человек не хочет быть зависимым от несправедливых судов и полицейского произвола, никто не хочет жить в стране коррупции и нищеты, которую вызывает сам режим. Протестное движение подчеркивает: мы хотим человеческой жизни. Пропагандисты Беларуси и России, рупор правителей, обвиняют Запад в разрушительных действиях. Это вздор. Диктаторский режим сам оказывает на свою страну и подданных перманентно разрушительное действие.
Белорусский протест несет в себе все черты того польского протеста, который снова привел Польшу в Европу. Революционное волнение наблюдается во всех слоях общества, даже среди людей, работающих на правительство. Трещины в кривых зеркалах расходятся в разные стороны. Лукашенко пора отложить свой автомат и капитулировать. Однако во второй руке у него есть армия России с миллионами автоматов Калашникова и ее главнокомандующим, который в любой момент может протянуть ему руку помощи. Этот жест уже был испробован в Советском Союзе в отношении Венгрии и Чехословакии.
В любом случае Беларусь смогла освободиться из плена кремлевских ценностей. Она не будет частью российской империи. И даже если режим Лукашенко продержится еще некоторое время, это будет искусственное существование, имитация жизни.
В России не может идти речи об освобождении. Да и из какого плена может освободиться Россия, когда сами правители организовывают этот плен? То есть, освобождаться нужно из их плена. Но это гораздо более тяжелая задача, ведь Путин не так прост, как Лукашенко. Он человек с большой, сильной идеей. Я бы сказал, с болезненной идеей, ведь она не только неосуществима, но и абсолютно нежелательна: он хочет вернуть Советский Союз, как минимум его фантом. Лукашенко — колхозник, Путин — офицер КГБ. Он сделал головокружительную карьеру — от парня из ленинградского двора до президента России. Наверное, у него до сих пор кружится голова, и в этой голове бродит идея вернуться к советской силе.
Россия может уничтожить весь мир своими ракетами. Но интереснее было бы, конечно, если бы весь мир встречал Россию с уважением и даже прислушивался бы к России, так же, как слушают во дворе сильного и дерзкого парня. Такой парень уже двадцать лет работает у нас президентом.
И есть еще один человек, который особенно портит его картину мира: Навальный. Он еще никогда не называл его по имени, так же, как раньше люди никогда не называли по имени диких зверей.
Навальный — сильнейший оппозиционер России. Я немного знаю его лично и должен сказать: он сильный, убежденный в своих взглядах политик. Он не требует ничего сверхъестественного для России, так же, как и белорусы для своей страны. Все, чего он хочет, — это иметь порядочную страну с настоящей демократической системой. Установить такую систему в России непросто. Россия — это не Беларусь.
У нас советская власть нанесла людям большую травму, чем в Беларуси. Все же до 1939 года значительная часть Западной Беларуси относилась к Европе. Мы же были советскими рабами — и это не метафора.
Отравление Навального — это удар по империи. Запад с отвращением оттолкнет от себя Россию, лишив ее мечты о второй Ялте, а вместе с крахом второй Ялты не будет и второго гипотетического Советского Союза. Бедный Путин, неужели он правит совсем напрасно? Придет изоляция и возмущение. Конечно, Китай воспользуется изоляцией и вовлечет Россию в свои планы на будущее.
Но для России, как страны отравителей, будущее снова будет лишь жизнью после жизни. Она будет вяло и бессильно прозябать. Возможно, и у нас появятся рабочие с политической культурой, возможно, и у нас, как в Минске, женщины выйдут с цветами в руках на улицу и выстроятся в живые цепи. Ведь и у нас есть протесты.
Но тем не менее между ними есть разница. У нас на улицу выходят недовольные люди, которые лишь эмоционально ругают режим, без особой политической культуры. У белорусов, это я хотел бы подчеркнуть еще раз, революция приобрела черты «Солидарности». До этого нам еще далеко. Но не так далеко, как может казаться…
